Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животны - Страница 75

Однако Тулвинга и некоторых других ученых эти результаты не удовлетворили. Мы не получили представления — что так красочно удалось сделать Прусту, — каким образом птицы, крысы и человекообразные обезьяны оперируют собственной памятью. Какое участие принимает в этом сознание и принимает ли вообще? Воспринимают ли они свое прошлое как часть собственной истории? Поскольку на эти вопросы не нашлось ответов, было предложено ограничить толкование термина, наделив животных памятью, «похожей на событийную». Я не согласен с этим отходным маневром, поскольку он придает вес с трудом поддающейся определению способности человеческой памяти, известной только благодаря самоанализу и языку. Хотя язык помогает выразить воспоминания, он вряд ли служит их основой. Я бы предпочел снять бремя доказательств с животных, особенно если речь идет о близких нам видах. Если другие приматы вспоминают события с той же точностью, что и люди, скорее всего, они делают это тем же способом. Тем, кто утверждает, что человеческая память основана на уникальных особенностях сознания, следует продемонстрировать эти особенности, чтобы доказать свою точку зрения.

Все это может быть буквально в наших головах.

Зонтик для кота

Дискуссии о том, как животные оценивают протяженность времени, разгорелись еще больше, когда речь зашла о будущем. Кто когда-нибудь слышал, чтобы животные размышляли о предстоящих событиях? Тулвинг основывался на том, что знал о Кешью, своем коте. Кешью, по-видимому, умел предсказывать дождь и находить от него укрытия, рассказывал Тулвинг, но «не был настолько предусмотрителен, чтобы взять с собой зонтик». Обобщая это проницательное наблюдение для всего животного царства, именитый ученый пояснил, что, хотя животные приспосабливаются к существующим обстоятельствам, они вряд ли способны вообразить будущее.

Другой сторонник человеческой исключительности заметил, что «нет никаких объективных свидетельств, что животные когда-либо принимали пятилетний план». Действительно, но много ли людей делали это? У меня пятилетний план ассоциируется с централизованным руководством, поэтому я предпочитаю примеры, связанные с повседневной жизнью животных и людей. Например, я могу запланировать купить бакалейные товары по дороге домой или решить озадачить своих студентов письменным опросом на следующей неделе. Такова суть нашего планирования. Это немногим отличается от истории, которой открывается книга о Франье — шимпанзе, которая собрала всю солому в своей спальне, чтобы устроить теплое гнездо под открытым небом. Существенно, что она приняла такое решения, находясь в помещении, до того, как ощутила холод снаружи, поскольку это соответствует так называемому «тесту с помощью ложки», предложенному Тулвингом. В эстонской истории для детей девочке снится праздник у друзей, на котором все угощаются шоколадным пудингом, кроме нее, потому что она не захватила с собой ложку. Чтобы такого больше не случилось, она ложится спать, сжимая ложку в руках. Тулвинг предлагает два критерия для определения планирования будущего. Во-первых, поведение не должно непосредственно вытекать из текущих потребностей и желаний. Во-вторых, обстоятельства, в которых планируется будущая ситуация, должны отличаться от существующих обстоятельств. Девочке нужна была ложка не в постели, а на вечеринке с шоколадным пудингом, которую она ожидала увидеть во сне.

Когда Тулвинг предложил тест с помощью ложки, он задумался — может быть, это несправедливо? Может быть, мы слишком многого требуем от животных? Тулвинг придумал свой тест в 2005 г., задолго до того, как было проведено большинство экспериментов по планированию будущего, и не имел представления о том, что человекообразные обезьяны проходят этот тест каждый день в своем естественном поведении. Франье прошла проверку, когда собрала солому в другом месте и в других условиях, чем те, где она была нужна. В Центре изучения приматов Йеркса есть самец шимпанзе Стюард, который никогда не заходит в помещение, где проводятся тесты, пока не оглядится кругом и не захватит с собой палку или ветку, которой он показывает на различные предметы в наших экспериментах. Хотя мы и пытались отучить его от этого поведения, забирая у него палку, чтобы он показывал, как все, пальцем, Стюард непреклонен. Он предпочитает показывать палкой и готов отклониться от своего маршрута по пути к нам, чтобы ее найти, тем самым предвосхищая наш эксперимент применением им самим изобретенного орудия.

Но, пожалуй, самая показательная иллюстрация из многих, которые я могу предложить, — это бонобо по имени Лисала, живущая в Лола йа Бонобо, заповеднике в джунглях недалеко от Киншасы, где мы проводили изучение сопереживания. Наблюдение, о котором идет речь, не связано с этим исследованием и было сделано моей коллегой Занной Клей, когда она неожиданно увидела, как Лисала поднимает огромный камень (шесть-семь килограммов весом) и кладет себе на спину. Лисала тащила этот тяжелый груз на плечах, в то время как детеныш цеплялся за ее спину. Все это было довольно странно, так как мешало ей передвигаться и требовало значительных усилий. Занна включила видеокамеру и последовала за бонобо, чтобы выяснить, для чего потребовался этот камень. Как всякий настоящий эксперт по человекообразным обезьянам, она сразу же сообразила, что Лисала держит какую-то мысль в голове, потому что поведение человекообразных обезьян, как писал Кёлер, «непоколебимо целенаправленно». То же самое можно сказать о человеческом поведении. Если мы видим на улице человека, несущего лестницу, мы автоматически предполагаем, что он не станет тащить такой тяжелый предмет без всякой цели.