Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животны - Страница 40

Можно подумать, что Шимпита понял все предложение, вот почему удивленный Йеркс добавил: «Такое поведение требует тщательного научного исследования». Но, скорее всего, шимпанзе следил за жестикуляцией и мимикой ученого более пристально, чем мы привыкли это делать. Обращая основное внимание на сами слова, мы в отличие от животных пренебрегаем языком тела, а для них это все, чем можно руководствоваться. Это навык, который они применяют каждый день и довели до такого совершенства, что читают нас как открытую книгу. Это напоминает мне историю, рассказанную Оливером Саксом, о группе пациентов, страдающих афазией, которые смеялись до слез во время телевизионной трансляции речи президента Рональда Рейгана. Не в состоянии воспринимать слова как таковые, пациенты следили за содержанием речи по жестикуляции и выражению лица президента. Они настолько внимательны к невербальным сигналам, что их невозможно обмануть. Сакс сделал вывод, что Рейган, речь которого всем остальным присутствующим показалась совершенно нормальной, так искусно комбинировал вводящие в заблуждение слова с интонациями, что только пациенты с травмой мозга сумели это распознать.

Неимоверные усилия обнаружить язык вне нашего вида привели, по иронии судьбы, к еще большему признанию уникальности этого явления. Оно подкрепляется специфическими механизмами усвоения информации, которые позволяют ребенку лингвистически превзойти любое специально обученное животное. Фактически это пример биологически обусловленного обучения, свойственного нашему виду. Тем не менее признание этого факта никоим образом не снижает значимости открытий, которыми мы обязаны исследованиям языка животных. Отрицать его означало бы выплеснуть с водой ребенка. В результате этих исследований мы получили Алекса, Уошо, Канзи и другие дарования, которые позволили привлечь внимание к познавательным способностям животных. Они убедили скептиков и общественность, что поведение животных намного сложнее, чем простое механическое запоминание. Трудно наблюдать попугая, считающего числа в уме, и при этом продолжать верить, что единственное, на что способны эти птицы, — попугайничание.

Здравствуй, пес

Надежда Котс и Ирэн Пепперберг, каждая по-своему, сражались с житейской природой. Было бы замечательно, если бы любой из ученой братии обладал широтой взглядов и был искренне заинтересован в раскрытии истины, но наука не застрахована от предвзятых взглядов и фанатичных убеждений. Каждый, кто запрещает изучение происхождения языков, очевидно, опасается новых идей, как и каждый, для кого единственный ответ на менделевскую генетику — преследование на государственном уровне. Если припомнить также современников Галилея, не желавших заглянуть в телескоп, остается заключить, что люди — странные существа. Мы обладаем возможностью исследовать мир вокруг нас, но каждый раз впадаем в панику, когда факты не совпадают с нашими ожиданиями.

Сложилась ситуация, когда наука, что называется, взялась за ум в отношении ума животных. Для многих это стало временем разочарований. Лингвистические исследования помогли одолеть царивший до этого скептицизм, пусть и по причинам, далеким от первоначальных задач. Выпущенного из бутылки джинна познания уже невозможно было затолкать назад, и наука принялась изучать познавательные способности животных уже без розовых очков лингвистики. Мы вернулись к тому, как проводили свои исследования Кёлер, Котс, Йеркс и другие первопроходцы. Они основывались на применении орудий, окружающей обстановке, социальных отношениях и т. д. Множество экспериментальных концепций, используемых сегодня для изучения сотрудничества, распределения пищи, обмена подарками, восходит к исследованиям столетней давности. Конечно, остается проблема, как работать с такими животными, как человекообразные обезьяны, которые с трудом поддаются управлению и мотивации. Если они не выросли среди людей, человекообразные обезьяны не понимают значения наших команд и не обращают на нас того внимания, какого нам бы хотелось. Они остаются по существу дикими, и с ними трудно вступить в контакт. С обученными языку животными было настолько проще работать, что остается гадать, как найти им замену.

В большинстве случаев это невозможно, и приходится учиться иметь дело с дикими или полудикими созданиями. Но есть одно исключение, животное, которое человек приручил, сделав своим постоянным спутником, — собака. Не так давно исследователи поведения животных сторонились собак, потому что они — домашние животные, следовательно, генетически видоизменены и не могут считаться естественными. Но наука вернулась к собаке, признав ее преимущества в деле изучения умственных способностей. Начать с того, что ученые, занимающиеся собаками, не должны слишком заботиться о своей безопасности или запирать своих подопечных в клетки. Не приходится также кормить и содержать животных, так как можно просто попросить знакомых владельцев собак зайти в удобное время вместе со своими питомцами. В качестве компенсации гордые хозяева собак получают сертификат с печатью университета, удостоверяющий гениальность их любимцев. Наконец, в отличие от других животных, собаки не нуждаются в мотивации. Собаки охотно уделяют нам внимание, и достаточно небольшого поощрения, чтобы они выполняли предложенные им задания. Поэтому неудивительно, что изучение процессов познания у собак — многообещающее направление. Между тем мы многое узнаем об отношении хозяев к своим собакам. Вы знали, например, что четверть владельцев собак уверена, что их питомцы умнее большинства людей? Дополнительными преимуществами собак служат их общительность и умение сопереживать, что позволяет пролить свет на эмоции животных — область, которая очень интересовала Дарвина. Он часто приводил в пример собак, чтобы проиллюстрировать эмоциональную преемственность между видами.